До Петра I на Руси не видели скульптурных творений, а уж тем более – конной скульптуры. И вот в XVIII веке выполнено сразу две конных статуи. И обе посвящены одному человеку – Петру I!

Первый монумент создал Карло Бартоломео Растрелли, приглашённый в Россию из Парижа вместе с сыном Франческо, тоже архитектором (впоследствии получившим русское имя Варфоломей Варфоломеевич). Предполагалось установить монумент на старой Сенатской площади, у здания Двенадцати коллегий. Но в это время Растрелли-младший начал проектировать свой блистательный Зимний дворец, перед которым в центре колонады так и напрашивался памятник.

Работы шли долго, статуя была готова только в 1764 году, и то без постамента. На престоле теперь уже сидела Екатерина II. Растрелли-сын готовил чертежи для фундамента конного памятника, как вдруг в Сенат приходит из дворца письмо: «Упомянутый портрет Ея Императорское величество апробовать не соизволила, в рассуждении, что сделан не таким искусством, каково бы должно представить столь великого монарха и служить ко украшению столичного города». Что там действительно думала молодая императрица, мы никогда не узнаем – почему не устроил её памятник авторства Карло Растрелли. Президент Академии художеств генерал-поручик Иван Бецкой уже придумывал новые замысловатые аллегории и символы, прославляющие царицу. Но императрица решила, что памятник должен всё же прославлять Петра I, а тем самым и её, ведь достойной преемницей Петра является она – Екатерина II.

В переписке Екатерина познакомила со своими планами Вольтера и Дени Дидро, то есть всю просвещённую Европу. Именно с их подачи она получила скульптора для выполнения этого заказа. По первому впечатлению, выбор мог показаться неожиданным. Этьен Морис Фальконе был уже в 50-летнем возрасте и памятниками никогда не занимался. Вообще его жизненный путь интересен. Родился в семье столяра и дочери сапожника, для заработка пристроили его в помощники к дяде-мраморщику. Фальконе оставался почти неграмотным (едва мог расписаться) лет до двадцати. Но зато рисовал, и даже решился отнести рисунок знаменитому скульптору Жану-Батисту Лемуану, у которого потом и учился десяток лет. И в 1744 году был принят на учёбу в Парижскую академию искусств, где и получил потом «академика» за скульптуру «Милон Кротонский». И эта, и последующие работы показали талант Фальконе. А в 35 лет он уже знал латинский и греческий языки, переводил и комментировал древние трактаты. Неудивительно, что позже он стал крупным теоретиком искусства. Да, именно такой мастер и мог создать эпическую скульптуру во славу великого Петра I, достойный его наследницы Екатерины.

В 1766 году Этьен Морис Фальконе вместе со своей ученицей Мари-Анной Колло прибыл в Санкт-Петербург. Работу он начал сразу, ещё до всяких договоров. Он считал, что все его предыдущие работы – «пустяк по сравнению со статуей Петра Великого».

Фальконе получил разработанную Бецким программу памятника, которая предполагала изображение многих добродетелей, попирающих ещё большее количество пороков. И ведь неглупый мужик был Бецкой, но как же людей на Руси портит это подобострастие! До смешного доходило: Бецкой настаивал, чтобы один глаз Петра смотрел на Адмиралтейство, а другой – на здание Двенадцати коллегий. А вот как раз Екатерина проявила должный такт и уважение к работе мастера и не досаждала Фальконе советами. Она побывала в его мастерской, где автор познакомил её с моделью памятника, и, в отличие от Бецкого, согласилась с предложенным вариантом: «Ваша статуя будет, может быть, первая хорошая, мною виденная».

Начав модель ещё в Париже и неплохо проштудировав историю России, Фальконе создал потрясающее по своей выразительности творение. Скульптор так определил своего героя: «Созидатель, преобразователь, законодатель». Сказывается его философский взгляд на мир и на историю, когда он пишет: «Вовсе не думаю, что до него Россия была совсем варварской страной... Чтобы возвеличить какого-либо монарха, не следует принижать нацию, этого вовсе не заслуживающую». Всадник на скаку стал воплощением философского и художественного замысла.

И ещё раз поменялось место для памятника: Карло Растрелли хотел ставить скульптуру на Васильевском острове, а его сын Бартоломео определил ему место у Зимнего дворца. Теперь же Екатерина определила место памятнику на Сенатской площади. Фальконе согласился, только попросил памятник ближе к Неве, туда, где перед скачущим конём будто открывалась перспектива.

Совершенно замечательным оказалось решение поставить коня на две ноги. Сколько искал скульптор эту фигуру коня! Специально назначенные всадники на скакунах с кличками Каприз и Бриллиант взлетали на выстроенную насыпь, каждый раз под разным углом наклона. Кстати, если где-то встретите определение этой породы лошадей как орловские рысаки, не верьте: в то время Алексей Орлов рысаков ещё не вывел.

Конечно, обращает на себя внимание камень, на котором установлена скульптура – и своими размерами, и своей формой. Бецкой и уверял, что найти, а тем более доставить такой громадный камень – дело безнадёжное. Камень нашёл крестьянин Семён Вишняков, за что получил 100 рублей. Гром-камень, как назвали этот валун, был громадиной высотой в восемь метров. От тяжести он ушёл на пять метров в землю. Пришлось его выкапывать, поднимать, и с тех пор образовался водоём с названием Петровский пруд. Глыбу весом почти 200 тонн зимой перетащили к Финскому заливу (за восемь километров!), погрузили на плавучую платформу и доставили на Сенатскую площадь. В честь этого события даже была выбита памятная медаль с надписью «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770». А удивляемся, как строили египетские пирамиды... Там камни поменьше были!

Но до открытия памятника ещё долгих двенадцать лет. В 1770 году была закончена и выставлена для обозрения гипсовая модель памятника, и можно было приниматься за его отливку. В России умели отливать колокола и пушки, но скульптуры – пока не приходилось. Фальконе вызвал из Франции известного литейщика Эрисмана, который, увидев предстоящую работу, отказался браться за неё. Но Фальконе уже сам засел за литературу, пошёл по петербургским литейным мастерским, сам проводил опыты. На это ушло ещё четыре года, и в 1775 году Фальконе счёл себя готовым к работе.

Литьё скульптуры отличается тем, что когда при заливке бронзы плавится и уходит восковая форма, залить нужно не весь объём, поскольку бронзовая статуя пустотелая. В нашем случае нужно было сделать слой в задней части лошадиной фигуры толще, чем спереди. Задняя часть коня должна была оказаться тяжелее, чтобы уравновесить переднюю, не имеющую опоры. Фальконе писал: «Огонь пылает в печи с 20 числа прошлого месяца, примерно через две недели бронза будет вылита». И вот когда пошло литьё, случилась неприятность: дежуривший иностранный литейщик заснул, а в это время металл прорвал форму и пошёл наружу. Ещё немного, и пожар уничтожил бы и помещение, и скульптуру. Спас положение русский пушечный литейщик Хайлов: заделал прорыв. Не получилась только верхняя часть памятника – голова Петра. Но ученица Фальконе Мари-Анна Колло сделала голову за ночь, и сделала блестяще. За эту работу Мари-Анна стала членом Российской Академии художеств, а Екатерина назначила ей пожизненную пенсию. Колло также выполнила бюсты Вольтера, Дидро, портрет Фальконе, да и портрет самой императрицы.

Отделка статуи заняла ещё более двух лет. Но к этому времени отношения Фальконе с властями напрочь разладились, даже отношения с Екатериной, которая была недовольна тем, что Фальконе ещё при перемещении Гром-камня начал его обработку. Очень уж ей хотелось, чтобы многотонная глыба такой и прибыла в Петербург. В памятнике камень только кажется глыбой, обратите внимание как он обработан, как найдена его нынешняя форма: в ней есть что-то и от волны, и от скалы.

Но главное дело, с точки зрения императрицы, было сделано – она увековечила себя. На боковых поверхностях постамента написано:

PETRO PRIMO              ПЕТРУ ПЕРВОМУ

CATHARINA SECUNDA  ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ

MDCCLXXXII                  ЛЕТА 1782

А Фальконе, не дождавшись открытия памятника, уехал сначала в Голландию, потом во Францию. Установку памятника закончил Юрий Фельтен, который сделал также красивую чугунную решётку для Летнего сада. Памятник был торжественно открыт с барабанным боем и пушечными выстрелами 7 августа 1782 года, к 100-летию вступления на престол Петра I. По этому поводу были изготовлены золотая и серебряные медали, которые Екатерина отправила Фальконе. И вот уже почти две с половиной сотни лет стоит замечательный памятник, символ города, переживший с ним все войны. Ибо, как гласит легенда, призрак Петра сказал Александру I: «Покуда я на месте, моему городу нечего опасаться».

Петр Великий на памятнике указывает рукой в направлении Швеции. А в центре Стокгольма в 1868 году воздвигли памятник королю Карлу XII, противнику Петра в Северной войне. И его левая рука указывает... в направлении России.